Родильные обряды
Известие о беременности принималось с радостью. Будущая мать продолжала вести обычный образ жизни и выполняла каждодневную работу (лишь в состоятельных семьях женщины освобождались от участия в сенокосе, рубке дров и другой тяжёлой работе). Беременную женщину окружали особой заботой: старались выполнять все её желания в еде, оберегали от нервно-психических переживаний и т. д. По поверьям, только любование красивыми вещами благотворно влияло на будущего ребёнка, поэтому беременная не должна была смотреть на уродов, безобразные предметы; ей запрещалось обижать животных, участвовать в похоронах.
При приближении родов приглашали повивальную бабку, которая считалась второй матерью родившегося. Повитухи пользовались большим уважением, вниманием. Считалось, что повитуха обладала способностью общаться с ребёнком, была посредницей между ним и миром духов. Повитуха входила в дом роженицы с правой ноги со словами: "Пришла освободить мешок, освобождаю мешок" или "Пусть легко и скоро родится этот ребёнок". Подойдя к роженице, трепала ей волосы и трижды трясла подолом возле неё, отгоняя злых духов. Одновременно она разговаривала с ребёнком, как бы просила его поскорее родиться: "Ну, скорее освободи мешок, нужен мешок".
Повивальная бабка старалась усилить родовые потуги: растирала роженице поясницу, водила её по дому, массировала живот, "выжимала" ребёнка, перевязав живот платком. С целью скорейшего разрешения от бремени предпринимались также и различные ритуальные действия. Если в каком-то доме начинались роды, иногда открывали или снимали двери мечети. При трудных родах роженицу ударяли пустым кожаным сосудом или трясли перед ней пустым мешком. Тяжело рожавшей женщине давали выпить воду, в которой сполоснул руки человек, вырвавший лягушку изо рта змеи, или воду, в которую соскоблили роговицу с его ногтей. Для облегчения родов повитуха обмывала роженицу водой, которой протирали священные книги, ручки дверей, дверные скобы, оконные стёкла.
Во время родов входить в дом запрещалось, только в исключительных случаях к роженице допускали мужа. Муж должен был сказать: "Легко разродись" или "Жена моя, разродись поскорее". Это, видимо, было связано с древним обрядом кувады (симуляция отцом родового акта при рождении ребёнка), в котором подчёркивалась причастность мужчины к родам, его способность соучаствовать, облегчать их.
Повивальная бабка перерезала пуповину ножницами или ножом на книге, доске или на пятке сапога — эти предметы воспринимались как обереги. Высохшую пуповину закапывали в укромном месте.
Новорождённый сразу же должен был подать голос, как бы подтверждая тем самым, что в него вселилась душа. Если он долго молчал, повитуха стучала в поднос, гремела железками, произносила имя его отца. Для новорождённого считалось счастливым предзнаменованием родиться в плаценте, то есть "в рубашке", "в сорочке". В прошлом говорили: "Плацента сохраняет жизнь (душу)". "Рубашку" высушивали и зашивали в тряпочку, владелец должен был носить её с собой (когда человек умирал, её вместе с умершим заворачивали в саван).
Приняв ребёнка, повитуха обвязывала его запястье ниточкой и, заворачивая в пелёнки, нарекала временным (пелёночным, пупочным) именем. Послед, который считался частью ребёнка, обмывали с молитвами, заворачивали в "саван" (кэфен) и закапывали в укромном месте: захоронение последа должно было обеспечить жизнь и благополучие ребёнка. Использованные во время родов вещи тщательно мылись и закапывались вместе с последом.
Сообщивший отцу весть о рождении ребёнка получал от него подарок. Рождение ребёнка было большим событием для всего аула. В первое время, чтобы роженица не подорвала своё здоровье, ей помогали по хозяйству. Навестить роженицу считалось священным долгом родственниц и соседок. Женщины приходили с поздравлениями, обязательно принося с собой гостинцы: масло, хлеб, сахар, чай и др. Кроме того, если рождался мальчик, дарили кисеты или лоскуты материи, если девочка, — нагрудные повязки. Новорождённому говорили благопожелания: "Пусть будет счастливым"; "Поздравляем вас с ребёнком, пусть он будет опорой отцу и матери".
Наиболее опасными для ребёнка и матери считались первые 40 дней. В прошлом верили, что именно в этот период душа окончательно вселялась в младенца, но. вокруг собирались злые силы, ждущие удобного момента, чтобы причинить вред. Не случайно в некоторых районах, отмечая благополучное окончание сорокадневного периода, женщины собирались на чаепитие. Так, пермские башкиры, когда девочке исполнялось 40 дней, начинали готовить ей приданое, считая, что опасность смерти миновала.
Ребёнка сразу после рождения укладывали в колыбель. В цикле родинных обрядов основным считался праздник колыбели — бишектуй (бишек туйы). Он означал признание ребёнка обществом, наделение его своим жилищем — колыбелью; на этом же празднике давалось и имя ребёнку. Со временем обряд наречения имени стал самостоятельным праздником (исем туйы) и постепенно заменил праздник колыбели. Башкиры изготавливали колыбели из различных материалов: из бересты, луба, лыка, черёмухи, липы и др. Описание берестяной колыбели (бишек) оставлено И.И. Лепёхиным: "Её улаживают наподобие челна или лодки, укрепляя оную по краям таловым прутьем. Снаружи и внутри... где младенцевой груди быть надлежит, с обеих сторон продевается... по две петли. В ногах подобныя же две петли продевают. Сими петлями прикрепляют грудь и ноги младенца, чтобы из люльки не мог выпасть. За таловину, прикреплённую к боку, утверждают ремень или покром, которые надевают через плечо. Таким образом башкирка, едучи верхом, спокойно может везти и кормить грудью своего младенца; да и младенец, будучи привязан, из люльки вывалиться не может, хотя бы лошадь споткнулася, или другой бы какой случился толчок". Д.П. Никольский сообщал, что длина берестяной люльки достигала 12—14 вершков (около 60 см). На дно люльки клали берёзовые гнилушки для впитывания влаги, по мере надобности их меняли. В Российском этнографическом музее хранятся колыбели, приобретённые СИ. Руденко в восточном Зауралье: одна из берестяных колыбелей имеет поперечные завязки, сшитые из кусочков разноцветной материи, и шнурок для подвешивания, украшена кисточками, резным орнаментом и полосками красной и зелёной ткани. Вторая защищена амулетами (шарик из овечьей шерсти с закатанной в него молитвой). Третья, кроме завязок и верёвок, имеет согнутый прут для поддерживания покрывала.
Д.П. Никольский отмечал, что у пермских и оренбургских башкир часто встречалась колыбель, "представляющая собой корзину, сделанную из лубка, с приделанным к ней посредине обручем, наподобие дуги, при посредстве которого колыбель надевается через плечо для переноски или привешивается к дереву, когда мать работает в поле". Об использовании такой колыбели во время полевых работ писал М.А. Круковский: "Среди поля стоит телега с поднятыми кверху оглоблями; к ним на верёвке подвешена люлька, а в ней лежит неприкрытый ребёнок. ...Но для чего к люльке привязана собака?., когда ребёнок заплачет, собака бежит на зов и таким образом раскачивает люльку. Убаюканный ребёнок успокаивается". СИ. Руденко описал распространённые в северном и центральном Башкортостане колыбели в виде пялец, затянутых плетёным лыковым полотнищем, холстом или с основанием из черёмухового обруча.
Большое распространение получила колыбель, состоящая из рамы, заплетённой лыком или затянутой холстом (сэцгелдэк, сэмгелдэк). Она подвешивалась на пружине к потолочному крюку с помощью ремней или верёвок, прикреплённых к её углам. В качестве крюка нередко использовали конские удила, веря, что это придаст ребёнку силу.
Если ребёнок в первые дни и месяцы жизни часто заболевал, считали, что его подменил шайтан. С охранной целью к колыбели прикреплялись обереги: кольца, иголки, стрелы, камни из священных мест, закатанные в шерсть зародышевые волосы младенца, зашитые в тряпочку или кожу изречения из Корана, мешочки с пуповиной или плацентой новорождённого, волчьи, медвежьи, заячьи, барсучьи когти, медвежьи и волчьи зубы, плоды рябины, можжевельника, раковины каури и др. Был распространён обряд "купли-продажи ребёнка": цель ритуальных действий заключалась в том, чтобы перехитрить демона, внушить злому духу, что это не тот ребёнок, который должен был появиться на свет.
На третий или седьмой день после рождения ребёнка представляли обществу и устраивали угощение в честь младенца (кендек сэйе). Приглашались только женщины, многие приходили с детьми, приносили гостинцы (масло, сметану, сладости, печенье). После трапезы им раздавали заранее приготовленные роженицей "нитки младенца". Нитки были обязательно белого цвета, они символизировали долголетие ребёнка. Иногда их прикрепляли к лоскуткам ткани (йыртыш). В некоторых районах вместе с нитками женщинам давали нагрудники, мальчикам — кисеты, девочкам — колечки. Перед уходом все произносили благопожелания.
Центральным в цикле обрядов, связанных с рождением ребёнка, являлся обряд наречения имени (исем туйы). Это торжество устраивалось на третий6 или на 40-й день после рождения. Существовало поверье, что если ребёнок часто плачет, значит, он просит имя. Церемония наречения имени (исем кушыу) везде происходила однотипно. На праздник приглашали муллу, родственников, соседей. Ребёнка укладывали перед муллой на подушку головой к кибле (направление на Каабу, куда обращаются мусульмане во время молитвы). Мулла, прочитав молитву, трижды произносил в уши ребёнка (сначала в правое, затем в левое): "Пусть твоё имя будет таким-то". По случаю торжества готовилось угощение. На стол подавалось мясо, суп-лапша, каша, блины, баурсак, чай, мёд, кумыс и др. Во время обряда роженица преподносила подарки повитухе, своей матери, свекрови. Размеры подарков зависели от благосостояния семьи. Повитухе обычно дарили платье, шаль, платок или деньги.
По представлениям башкир, жизнь ребёнка и его счастье во многом зависели от имени: имя влияло на судьбу, характер и способности человека. Не случайно родители тщательно выбирали имя, которое часто воспринималось как оберег (тем детям, здоровье которых внушало опасение, давали защитные имена). В этом нашла отражение вера в магическую силу имени. Многие имена восходили к древности, были связаны с почитанием солнца, луны, земли, явлениями природы, названиями растений и др. Они отражали занятия людей, физические свойства человека, время и место его рождения. Распространёнными среди имён-оберегов были имена, связанные с металлическими предметами или с камнями. Имена, данные при рождении, могли изменяться при чрезвычайных обстоятельствах, например, из-за частых болезней.
В день наречения имени пожилая женщина, обычно соседка, срезала с головы ребёнка несколько волосков и закладывала их в Коран. Повзрослев, ребёнок называл эту женщину "волосяная мать". Чаще всего первые волосы через одну-две недели сбривались отцом; их иногда хранили вместе с пуповиной.
Отмечались успехи в развитии ребёнка. Первый молочный зуб у ребёнка должен был обнаружить кто-то из посторонних. Тот, кто находил его, дарил ребёнку рубашку или что-то из живности. Иногда по этому случаю собирали гостей и угощали. А. Муратов пишет, что тот, кто нашёл зуб, становился для ребёнка "зубным отцом". Тот, кто первым увидел, как малыш начинал ходить, должен был сделать ребёнку подарок (обычно рубашку или платье). В честь первого шага ребёнка устраивали чаепитие. На торжество приходили женщины, приносили подарки, произносились благопожелания.
В цикл обрядов, связанных с рождением ребёнка, входил принятый у мусульман обычай обрезания и праздничное угощение "суннат туй". Обрезание считалось обязательным для мусульман, хотя и не имело письменного религиозного узаконения. Устроить суннат туй было обязанностью отца мальчика. Обряд обрезания, воспринятый исламом из ранних верований, стал символом введения нового человека в религиозную общину, подобно христианскому обряду крещения. Обряд проводился в пяти-шестимесячном возрасте или от одного года до 10 лет, обычно обрезание совершал пожилой мужчина, иногда родственник или член семьи, — бабай (бабай), отсюда второе название обряда — "бабага биреу". Часто бабай ходили из деревни в деревню, предлагали свои услуги за определённую плату. Перед началом обряда читалась молитва, затем производилась операция, по окончании присутствующих одаривали деньгами и угощали. Угощение могло состояться как в день обрезания, так и через несколько дней.
Все описанные выше обряды были направлены на обеспечение здоровья и благополучия ребёнка и его семьи. Многие действия, несмотря на наличие магических элементов, имели рациональную основу. Разнообразные обряды в честь ребёнка (укладывание в колыбель, наречение имени, обрезание, стрижка первых волос, угощения в честь появления зубов, первого шага и др.) символизировали связь ребёнка и его матери с обществом, коллективом.
В цикле семейных обрядов завершающими являются погребально-поминальные обряды. В конце XIX—начале XX вв. погребение и поминовение умерших у башкир осуществлялось по канонам официальной религии — ислама, хотя и содержало в себе немало элементов древних верований. В то же время сам ислам, как и другие мировые религии, многое заимствовал из ранних религиозных систем, поэтому в похоронно-поминальной обрядности, отличающейся синкретическим характером, тесно переплетены различные религиозные напластования.
Похоронно-поминальная обрядность включает пять последовательных циклов: обряды, связанные с охраной покойника, подготовка умершего к погребению, проводы покойника, захоронение, поминки.
К умирающему приглашали муллу или знающего молитвы человека, который читал над изголовьем ясин (36-я сура Корана). Молитву читали так, чтобы умирающий мог её слышать, полагая, что этим облегчат его муки и отгонят злых духов. Умершему с молитвами закрывали глаза и укладывали на что-нибудь жёсткое с вытянутыми вдоль тела руками. Иногда поверх одежды на грудь клали острый железный предмет (нож, ножницы, напильник, гвоздь), лист бумаги с молитвой из Корана или соль.
Покойник считался опасным для людей, поэтому его охраняли днём и ночью. Сидение возле умершего считалось богоугодным делом. Умершего старались похоронить как можно скорее. Если смерть наступала утром, хоронили не позднее полудня, а если человек умирал после захода солнца, то похороны переносились на первую половину следующего дня.
По мусульманскому обычаю люди, пришедшие попрощаться с умершим, могли увидеть его лицо только до омовения. Обычно приносили с собой деньги, полотенца, платки, мыло, продукты и складывали их на специально поставленный для этого стол или стул (иногда и на грудь умершего) со словами "Даю милостыню". Все принесённые вещи раздавались затем участникам похорон. Обычай приносить умершему подарки был, видимо, пережитком доисламских религиозных культов.
В день погребения умершего обмывали: мужчину — мужчины, женщину — женщины, детей — и те, и другие. Как правило, "обмывальщиками" были в деревне одни и те же люди, которые, наряду с копателями могилы, считались наиболее важными фигурами в похоронной обрядности. Считалось, что оттого, как подготовят тело к выносу и какое ему приготовят место на кладбище, зависит судьба живых. Не случайно самые дорогие подарки во время поминок вручали тем, кто обмывал покойника и подготавливал могилу.
Умершего начинали обмывать, когда с кладбища поступало известие, что в могиле начинают копать нишу (лэхет). В омовении принимало участие от четырёх до восьми человек. Обмывали умершего на большом лубе — кабык. Позже для этой цели стали использовать сбитые вместе доски, по форме напоминающие кабык или корыто. Назывались они по-разному: "кабык такта", "кумта", "колаша", "улак", "йыназа аяк", "ялгаш" . Вначале совершали полное ритуальное омовение, затем мыли покойника (с мылом или без него), после чего обливали его водой и насухо вытирали. Про того, кто переворачивал покойника во время мытья, говорили, что он "перевернул самую тяжёлую кость", именно ему вручали самый дорогой подарок.
Умершего заворачивали в саван (кэфен). На саван уходило 12—18 м ткани белого цвета, которую, как и подарки для раздачи на похоронах, многие готовили ещё при жизни. Раньше саван шили из конопляной или крапивной ткани. По свидетельству СИ. Руденко, горные и зауральские башкиры предпочитали крапивную материю, а если её не было, употребляли холст или миткаль, но зашивали саван крапивными нитками.
Заранее раскраивать саван было недопустимо, это делалось лишь при омовении покойного. Умершего оборачивали поочерёдно тремя слоями савана слева направо, перевязывали верёвками или полосками ткани (билбау) над головой, в поясе и в области колен. Погребальная одежда женщины, помимо трёх слоев савана и пояса, включала платок, нагрудник и штаны. В саван клали листок бумаги с цитатами из Корана, чтобы умерший мог ответить на вопросы ангелов, прилетающих допрашивать умершего (яуаплама). С этой же целью во время обмывания имитировали написание на груди умершего изречений из Корана "Нет бога, кроме Аллаха" (повторялось 99 раз), "И Мухаммед его пророк" (в 100-й раз). Затем покойника перекладывали на луб, покрытый паласом или занавесью.
Во время выноса покойника объявлялся так называемый "умилостивительный дар для того света" тому, кто будет молиться за душу умершего. Обычно этим человеком считался мулла. В качестве дара принято было давать живность (тере мал): лошадь, корову, овцу, гуся, курицу или деньги. После церемоний, связанных с обещанием или подношением дара, раздавали милостыню всем присутствующим. Это могли быть носовые платочки, мыло, чулки, монетки или мотки ниток (нитки умершего — улемтек ебе).
Покойного выносили из дома ногами вперёд, что, по поверьям, гарантировало невозможность его возвращения. Кабык с телом умершего укладывали на деревянные или лубяные носилки, состоящие из двух длинных жердей с поперечными перекладинами. Женщины провожали умершего только из двора, реже до ворот кладбища. После выноса покойника дом, как и его вещи, тщательно обмывали.
К кладбищу процессия продвигалась быстро. За 40 шагов до ворот полагалось читать особую молитву — йыназа намазы (йыназа намазы). Перед погребением у могилы вновь читалась молитва. Опускали покойника в могилу на руках или на полотенцах. Укладывали на спину или на правый бок так, чтобы лицо было обращено к кибле. По мусульманскому обычаю, в могилу никаких вещей не клали. Чтобы земля не попадала на погребённого, могильную нишу прикрывали досками или лубом.
После того как могила была засыпана, все усаживались вокруг могильного холмика и мулла прочитывал одну из сур Корана. Затем наступала раздача милостыни — хаер (хэйер). Копавшим могилу преподносили ценные подарки: полотенца, рубахи, вязаные носки или рукавицы. Дорогой подарок давали тому, кто рыл могильную нишу; про него говорили, что он "построил дом" для умершего.
На надмогильных камнях или деревянных столбах наносили тамгу рода; имя умершего, дату рождения и смерти; изречения из Корана. Надмогильные столбы были высотой 0,5—1,5 метра. В Зауралье верхняя часть столбов вырезалась иногда в форме человеческой головы. Надмогильные камни были высотой от 30 см до 2,5 метров. В лесных районах над могилой ставили сруб из нескольких венцов в виде "костровой" конструкции. В лесостепных, степных районах, а также в Зауралье могилы обкладывались по периметру камнями. На кладбищах и сейчас на некоторых могилах можно увидеть такие столбы, срубы и каменные обкладки.
Заключительным циклом похоронно-поминальной обрядности были поминки. Как и у других народов, у башкир поминки служили своеобразным способом общения с мёртвыми. В отличие от похорон, поминки не были строго регламентированы исламом. Согласно древним верованиям, умерший продолжал жить и после смерти. В эпосе "Куз-Курпяч", отражающем доисламскую эпоху, говорится, что у башкир на поминках было принято совершать те потехи, которые умерший любил в жизни. На поминки влиятельного при жизни человека собирались многолюдные йыйыны, устраивались праздничные развлечения, скачки, игры.
Поминки обязательно справлялись на 3-й, 7-й, 40-й день и через год. В приготовлении угощений главным было "создание сковородного запаха" (таба есе сыгарыу) — существовало поверье, что запах жареного, считавшегося пищей умерших, отгонял злых духов и помогал душе отвечать на вопросы допрашивающих его ангелов. Поминальная пища зависела как от благосостояния семьи, так и от местных традиций. Среди южных и юго-восточных башкир главными поминальными блюдами считались тонкие лепёшки из пшеничной муки и пшеничная каша на молоке.
Первые поминки устраивались на третий день. Приглашали всех, кто присутствовал на похоронах: муллу, родственников, соседей, которые приносили с собой гостинцы: чай, баурсак, блины и др. Мулла читал молитвы за упокой души умершего. Готовили бишбармак, суп-лапшу, балеш, кумыс. К чаю подавали сладости и мучные изделия: пироги с рисом, изюмом, урюком, смородиной или черёмухой, баурсак. Если не было мяса, варили пшённую или рисовую кашу, а также лепёшки. После угощения раздавали хаер: мулле — деньги, обмывавшим — платки, платья или отрезы (женщинам), рубашки (мужчинам). Копавшие могилу получали рубашки, полотенца, вязаные носки, варежки или деньги. На поминках, как и на похоронах, раздавали также мотки ниток: в первую очередь их получали те, кто охранял и обмывал умершего. Женщинам иногда давали нитки вместе с нагрудником, лоскутом ткани или коралловыми бусинками. Этот обряд является отголоском древнего поверья о переселении души умершего при помощи ниток, он был распространён также у многих народов Поволжья и Сибири, Средней Азии. Получение кусочков ткани на похоронах пожилого человека трактуется как обряд, "позволяющий стать преемником благодатных качеств почитаемого предка кратчайшим путём, т. е. путём причащения".
Вторые поминки устраивались на седьмой день. Как и во время первых поминок, мулла прочитывал молитву, подавалось угощение, присутствующим раздавали хаер. Приглашёнными были участники похорон и все родственники.
Главные поминки устраивались на 40-й день. Их разрешалось проводить и раньше назначенного срока. 40-й день считался самым важным и обязательным ритуалом поминального цикла. На эти поминки приглашали всю родню, говорили: "Нельзя кого-то из рода оставить неприглашённым". Считалось, что на 40-й день душа умершего покидала свой дом - до этого она каждый день скиталась поблизости. В Бардымском районе Пермской области в 1984 г. было записано поверье, что в течение этого срока душа умершего прилетала и садилась на крышу дома или окно. Сердца живых при этом словно пронзались сорока иголками; в течение сорока дней их по одной вытаскивали, постепенно боль стихала, горе притуплялось. В эпосе "Заятуляк и Хыухылу" героиня ждёт возлюбленного 40 дней, а на 41-й день, не дождавшись, умирает. В башкирском эпосе "Акхак-Кола" подробно описываются поминки 40-го дня: было зарезано 40 баранов, яловых кобылиц и 40 двугорбых верблюдов, приглашены муллы, которым подарили 40 мотков ниток. В течение 40 дней ежедневно читали молитвы, на 40-й день - заключительную. После молитвы мулле давали хаер, затем подавалось угощение. К поминкам обязательно забивали лошадь, тёлку или барана. В народе сохранилось выражение, что на этих поминках "гостей принимали как сватов". Состав поминальных блюд в целом был тот же. Заканчивались поминки раздачей хаер.
Завершался поминальный цикл годичными поминками. Обряд поминовения в этот день был аналогичен поминкам 40-го дня. Умерших родственников поминали также во время пятничных молитв. Считалось, что в четверг вечером души умерших наведываются домой. Им посвящали молитву.
Необходимость соблюдения поминальных обрядов отражена в башкирском фольклоре. Как трагические описываются случаи, когда родственники не могли устроить поминки по умершим родным.
В настоящее время содержание семейных обычаев изменилось, в них сократились архаические черты, увеличиваются социально-бытовые элементы, но их значение в жизни человека осталось прежним. Возрождаются многие мусульманские обряды, воспринимаемые часто как национальные башкирские. Из традиционных родинных обрядов ныне бытуют поздравления с новорождённым, обряд наречения имени, обрезание. В свадебной обрядности сохранились чтение никаха, выкуп невесты, показ источника воды и др. Погребальный ритуал изменился мало. В сельской местности часто на похоронах и свадьбе принимают участие все жители деревни.
Источник: Н.В. Бикбулатов, Р.М. Юсупов, С.Н. Шитова, Ф.Ф. Фатыхова «Башкиры. Этническая история и традиционная культура», Уфа, из-во «Научная энциклопедия», 2002
При приближении родов приглашали повивальную бабку, которая считалась второй матерью родившегося. Повитухи пользовались большим уважением, вниманием. Считалось, что повитуха обладала способностью общаться с ребёнком, была посредницей между ним и миром духов. Повитуха входила в дом роженицы с правой ноги со словами: "Пришла освободить мешок, освобождаю мешок" или "Пусть легко и скоро родится этот ребёнок". Подойдя к роженице, трепала ей волосы и трижды трясла подолом возле неё, отгоняя злых духов. Одновременно она разговаривала с ребёнком, как бы просила его поскорее родиться: "Ну, скорее освободи мешок, нужен мешок".
Повивальная бабка старалась усилить родовые потуги: растирала роженице поясницу, водила её по дому, массировала живот, "выжимала" ребёнка, перевязав живот платком. С целью скорейшего разрешения от бремени предпринимались также и различные ритуальные действия. Если в каком-то доме начинались роды, иногда открывали или снимали двери мечети. При трудных родах роженицу ударяли пустым кожаным сосудом или трясли перед ней пустым мешком. Тяжело рожавшей женщине давали выпить воду, в которой сполоснул руки человек, вырвавший лягушку изо рта змеи, или воду, в которую соскоблили роговицу с его ногтей. Для облегчения родов повитуха обмывала роженицу водой, которой протирали священные книги, ручки дверей, дверные скобы, оконные стёкла.
Во время родов входить в дом запрещалось, только в исключительных случаях к роженице допускали мужа. Муж должен был сказать: "Легко разродись" или "Жена моя, разродись поскорее". Это, видимо, было связано с древним обрядом кувады (симуляция отцом родового акта при рождении ребёнка), в котором подчёркивалась причастность мужчины к родам, его способность соучаствовать, облегчать их.
Повивальная бабка перерезала пуповину ножницами или ножом на книге, доске или на пятке сапога — эти предметы воспринимались как обереги. Высохшую пуповину закапывали в укромном месте.
Новорождённый сразу же должен был подать голос, как бы подтверждая тем самым, что в него вселилась душа. Если он долго молчал, повитуха стучала в поднос, гремела железками, произносила имя его отца. Для новорождённого считалось счастливым предзнаменованием родиться в плаценте, то есть "в рубашке", "в сорочке". В прошлом говорили: "Плацента сохраняет жизнь (душу)". "Рубашку" высушивали и зашивали в тряпочку, владелец должен был носить её с собой (когда человек умирал, её вместе с умершим заворачивали в саван).
Приняв ребёнка, повитуха обвязывала его запястье ниточкой и, заворачивая в пелёнки, нарекала временным (пелёночным, пупочным) именем. Послед, который считался частью ребёнка, обмывали с молитвами, заворачивали в "саван" (кэфен) и закапывали в укромном месте: захоронение последа должно было обеспечить жизнь и благополучие ребёнка. Использованные во время родов вещи тщательно мылись и закапывались вместе с последом.
Сообщивший отцу весть о рождении ребёнка получал от него подарок. Рождение ребёнка было большим событием для всего аула. В первое время, чтобы роженица не подорвала своё здоровье, ей помогали по хозяйству. Навестить роженицу считалось священным долгом родственниц и соседок. Женщины приходили с поздравлениями, обязательно принося с собой гостинцы: масло, хлеб, сахар, чай и др. Кроме того, если рождался мальчик, дарили кисеты или лоскуты материи, если девочка, — нагрудные повязки. Новорождённому говорили благопожелания: "Пусть будет счастливым"; "Поздравляем вас с ребёнком, пусть он будет опорой отцу и матери".
Наиболее опасными для ребёнка и матери считались первые 40 дней. В прошлом верили, что именно в этот период душа окончательно вселялась в младенца, но. вокруг собирались злые силы, ждущие удобного момента, чтобы причинить вред. Не случайно в некоторых районах, отмечая благополучное окончание сорокадневного периода, женщины собирались на чаепитие. Так, пермские башкиры, когда девочке исполнялось 40 дней, начинали готовить ей приданое, считая, что опасность смерти миновала.
Ребёнка сразу после рождения укладывали в колыбель. В цикле родинных обрядов основным считался праздник колыбели — бишектуй (бишек туйы). Он означал признание ребёнка обществом, наделение его своим жилищем — колыбелью; на этом же празднике давалось и имя ребёнку. Со временем обряд наречения имени стал самостоятельным праздником (исем туйы) и постепенно заменил праздник колыбели. Башкиры изготавливали колыбели из различных материалов: из бересты, луба, лыка, черёмухи, липы и др. Описание берестяной колыбели (бишек) оставлено И.И. Лепёхиным: "Её улаживают наподобие челна или лодки, укрепляя оную по краям таловым прутьем. Снаружи и внутри... где младенцевой груди быть надлежит, с обеих сторон продевается... по две петли. В ногах подобныя же две петли продевают. Сими петлями прикрепляют грудь и ноги младенца, чтобы из люльки не мог выпасть. За таловину, прикреплённую к боку, утверждают ремень или покром, которые надевают через плечо. Таким образом башкирка, едучи верхом, спокойно может везти и кормить грудью своего младенца; да и младенец, будучи привязан, из люльки вывалиться не может, хотя бы лошадь споткнулася, или другой бы какой случился толчок". Д.П. Никольский сообщал, что длина берестяной люльки достигала 12—14 вершков (около 60 см). На дно люльки клали берёзовые гнилушки для впитывания влаги, по мере надобности их меняли. В Российском этнографическом музее хранятся колыбели, приобретённые СИ. Руденко в восточном Зауралье: одна из берестяных колыбелей имеет поперечные завязки, сшитые из кусочков разноцветной материи, и шнурок для подвешивания, украшена кисточками, резным орнаментом и полосками красной и зелёной ткани. Вторая защищена амулетами (шарик из овечьей шерсти с закатанной в него молитвой). Третья, кроме завязок и верёвок, имеет согнутый прут для поддерживания покрывала.
Д.П. Никольский отмечал, что у пермских и оренбургских башкир часто встречалась колыбель, "представляющая собой корзину, сделанную из лубка, с приделанным к ней посредине обручем, наподобие дуги, при посредстве которого колыбель надевается через плечо для переноски или привешивается к дереву, когда мать работает в поле". Об использовании такой колыбели во время полевых работ писал М.А. Круковский: "Среди поля стоит телега с поднятыми кверху оглоблями; к ним на верёвке подвешена люлька, а в ней лежит неприкрытый ребёнок. ...Но для чего к люльке привязана собака?., когда ребёнок заплачет, собака бежит на зов и таким образом раскачивает люльку. Убаюканный ребёнок успокаивается". СИ. Руденко описал распространённые в северном и центральном Башкортостане колыбели в виде пялец, затянутых плетёным лыковым полотнищем, холстом или с основанием из черёмухового обруча.
Большое распространение получила колыбель, состоящая из рамы, заплетённой лыком или затянутой холстом (сэцгелдэк, сэмгелдэк). Она подвешивалась на пружине к потолочному крюку с помощью ремней или верёвок, прикреплённых к её углам. В качестве крюка нередко использовали конские удила, веря, что это придаст ребёнку силу.
Если ребёнок в первые дни и месяцы жизни часто заболевал, считали, что его подменил шайтан. С охранной целью к колыбели прикреплялись обереги: кольца, иголки, стрелы, камни из священных мест, закатанные в шерсть зародышевые волосы младенца, зашитые в тряпочку или кожу изречения из Корана, мешочки с пуповиной или плацентой новорождённого, волчьи, медвежьи, заячьи, барсучьи когти, медвежьи и волчьи зубы, плоды рябины, можжевельника, раковины каури и др. Был распространён обряд "купли-продажи ребёнка": цель ритуальных действий заключалась в том, чтобы перехитрить демона, внушить злому духу, что это не тот ребёнок, который должен был появиться на свет.
На третий или седьмой день после рождения ребёнка представляли обществу и устраивали угощение в честь младенца (кендек сэйе). Приглашались только женщины, многие приходили с детьми, приносили гостинцы (масло, сметану, сладости, печенье). После трапезы им раздавали заранее приготовленные роженицей "нитки младенца". Нитки были обязательно белого цвета, они символизировали долголетие ребёнка. Иногда их прикрепляли к лоскуткам ткани (йыртыш). В некоторых районах вместе с нитками женщинам давали нагрудники, мальчикам — кисеты, девочкам — колечки. Перед уходом все произносили благопожелания.
Центральным в цикле обрядов, связанных с рождением ребёнка, являлся обряд наречения имени (исем туйы). Это торжество устраивалось на третий6 или на 40-й день после рождения. Существовало поверье, что если ребёнок часто плачет, значит, он просит имя. Церемония наречения имени (исем кушыу) везде происходила однотипно. На праздник приглашали муллу, родственников, соседей. Ребёнка укладывали перед муллой на подушку головой к кибле (направление на Каабу, куда обращаются мусульмане во время молитвы). Мулла, прочитав молитву, трижды произносил в уши ребёнка (сначала в правое, затем в левое): "Пусть твоё имя будет таким-то". По случаю торжества готовилось угощение. На стол подавалось мясо, суп-лапша, каша, блины, баурсак, чай, мёд, кумыс и др. Во время обряда роженица преподносила подарки повитухе, своей матери, свекрови. Размеры подарков зависели от благосостояния семьи. Повитухе обычно дарили платье, шаль, платок или деньги.
По представлениям башкир, жизнь ребёнка и его счастье во многом зависели от имени: имя влияло на судьбу, характер и способности человека. Не случайно родители тщательно выбирали имя, которое часто воспринималось как оберег (тем детям, здоровье которых внушало опасение, давали защитные имена). В этом нашла отражение вера в магическую силу имени. Многие имена восходили к древности, были связаны с почитанием солнца, луны, земли, явлениями природы, названиями растений и др. Они отражали занятия людей, физические свойства человека, время и место его рождения. Распространёнными среди имён-оберегов были имена, связанные с металлическими предметами или с камнями. Имена, данные при рождении, могли изменяться при чрезвычайных обстоятельствах, например, из-за частых болезней.
В день наречения имени пожилая женщина, обычно соседка, срезала с головы ребёнка несколько волосков и закладывала их в Коран. Повзрослев, ребёнок называл эту женщину "волосяная мать". Чаще всего первые волосы через одну-две недели сбривались отцом; их иногда хранили вместе с пуповиной.
Отмечались успехи в развитии ребёнка. Первый молочный зуб у ребёнка должен был обнаружить кто-то из посторонних. Тот, кто находил его, дарил ребёнку рубашку или что-то из живности. Иногда по этому случаю собирали гостей и угощали. А. Муратов пишет, что тот, кто нашёл зуб, становился для ребёнка "зубным отцом". Тот, кто первым увидел, как малыш начинал ходить, должен был сделать ребёнку подарок (обычно рубашку или платье). В честь первого шага ребёнка устраивали чаепитие. На торжество приходили женщины, приносили подарки, произносились благопожелания.
В цикл обрядов, связанных с рождением ребёнка, входил принятый у мусульман обычай обрезания и праздничное угощение "суннат туй". Обрезание считалось обязательным для мусульман, хотя и не имело письменного религиозного узаконения. Устроить суннат туй было обязанностью отца мальчика. Обряд обрезания, воспринятый исламом из ранних верований, стал символом введения нового человека в религиозную общину, подобно христианскому обряду крещения. Обряд проводился в пяти-шестимесячном возрасте или от одного года до 10 лет, обычно обрезание совершал пожилой мужчина, иногда родственник или член семьи, — бабай (бабай), отсюда второе название обряда — "бабага биреу". Часто бабай ходили из деревни в деревню, предлагали свои услуги за определённую плату. Перед началом обряда читалась молитва, затем производилась операция, по окончании присутствующих одаривали деньгами и угощали. Угощение могло состояться как в день обрезания, так и через несколько дней.
Все описанные выше обряды были направлены на обеспечение здоровья и благополучия ребёнка и его семьи. Многие действия, несмотря на наличие магических элементов, имели рациональную основу. Разнообразные обряды в честь ребёнка (укладывание в колыбель, наречение имени, обрезание, стрижка первых волос, угощения в честь появления зубов, первого шага и др.) символизировали связь ребёнка и его матери с обществом, коллективом.
В цикле семейных обрядов завершающими являются погребально-поминальные обряды. В конце XIX—начале XX вв. погребение и поминовение умерших у башкир осуществлялось по канонам официальной религии — ислама, хотя и содержало в себе немало элементов древних верований. В то же время сам ислам, как и другие мировые религии, многое заимствовал из ранних религиозных систем, поэтому в похоронно-поминальной обрядности, отличающейся синкретическим характером, тесно переплетены различные религиозные напластования.
Похоронно-поминальная обрядность включает пять последовательных циклов: обряды, связанные с охраной покойника, подготовка умершего к погребению, проводы покойника, захоронение, поминки.
К умирающему приглашали муллу или знающего молитвы человека, который читал над изголовьем ясин (36-я сура Корана). Молитву читали так, чтобы умирающий мог её слышать, полагая, что этим облегчат его муки и отгонят злых духов. Умершему с молитвами закрывали глаза и укладывали на что-нибудь жёсткое с вытянутыми вдоль тела руками. Иногда поверх одежды на грудь клали острый железный предмет (нож, ножницы, напильник, гвоздь), лист бумаги с молитвой из Корана или соль.
Покойник считался опасным для людей, поэтому его охраняли днём и ночью. Сидение возле умершего считалось богоугодным делом. Умершего старались похоронить как можно скорее. Если смерть наступала утром, хоронили не позднее полудня, а если человек умирал после захода солнца, то похороны переносились на первую половину следующего дня.
По мусульманскому обычаю люди, пришедшие попрощаться с умершим, могли увидеть его лицо только до омовения. Обычно приносили с собой деньги, полотенца, платки, мыло, продукты и складывали их на специально поставленный для этого стол или стул (иногда и на грудь умершего) со словами "Даю милостыню". Все принесённые вещи раздавались затем участникам похорон. Обычай приносить умершему подарки был, видимо, пережитком доисламских религиозных культов.
В день погребения умершего обмывали: мужчину — мужчины, женщину — женщины, детей — и те, и другие. Как правило, "обмывальщиками" были в деревне одни и те же люди, которые, наряду с копателями могилы, считались наиболее важными фигурами в похоронной обрядности. Считалось, что оттого, как подготовят тело к выносу и какое ему приготовят место на кладбище, зависит судьба живых. Не случайно самые дорогие подарки во время поминок вручали тем, кто обмывал покойника и подготавливал могилу.
Умершего начинали обмывать, когда с кладбища поступало известие, что в могиле начинают копать нишу (лэхет). В омовении принимало участие от четырёх до восьми человек. Обмывали умершего на большом лубе — кабык. Позже для этой цели стали использовать сбитые вместе доски, по форме напоминающие кабык или корыто. Назывались они по-разному: "кабык такта", "кумта", "колаша", "улак", "йыназа аяк", "ялгаш" . Вначале совершали полное ритуальное омовение, затем мыли покойника (с мылом или без него), после чего обливали его водой и насухо вытирали. Про того, кто переворачивал покойника во время мытья, говорили, что он "перевернул самую тяжёлую кость", именно ему вручали самый дорогой подарок.
Умершего заворачивали в саван (кэфен). На саван уходило 12—18 м ткани белого цвета, которую, как и подарки для раздачи на похоронах, многие готовили ещё при жизни. Раньше саван шили из конопляной или крапивной ткани. По свидетельству СИ. Руденко, горные и зауральские башкиры предпочитали крапивную материю, а если её не было, употребляли холст или миткаль, но зашивали саван крапивными нитками.
Заранее раскраивать саван было недопустимо, это делалось лишь при омовении покойного. Умершего оборачивали поочерёдно тремя слоями савана слева направо, перевязывали верёвками или полосками ткани (билбау) над головой, в поясе и в области колен. Погребальная одежда женщины, помимо трёх слоев савана и пояса, включала платок, нагрудник и штаны. В саван клали листок бумаги с цитатами из Корана, чтобы умерший мог ответить на вопросы ангелов, прилетающих допрашивать умершего (яуаплама). С этой же целью во время обмывания имитировали написание на груди умершего изречений из Корана "Нет бога, кроме Аллаха" (повторялось 99 раз), "И Мухаммед его пророк" (в 100-й раз). Затем покойника перекладывали на луб, покрытый паласом или занавесью.
Во время выноса покойника объявлялся так называемый "умилостивительный дар для того света" тому, кто будет молиться за душу умершего. Обычно этим человеком считался мулла. В качестве дара принято было давать живность (тере мал): лошадь, корову, овцу, гуся, курицу или деньги. После церемоний, связанных с обещанием или подношением дара, раздавали милостыню всем присутствующим. Это могли быть носовые платочки, мыло, чулки, монетки или мотки ниток (нитки умершего — улемтек ебе).
Покойного выносили из дома ногами вперёд, что, по поверьям, гарантировало невозможность его возвращения. Кабык с телом умершего укладывали на деревянные или лубяные носилки, состоящие из двух длинных жердей с поперечными перекладинами. Женщины провожали умершего только из двора, реже до ворот кладбища. После выноса покойника дом, как и его вещи, тщательно обмывали.
К кладбищу процессия продвигалась быстро. За 40 шагов до ворот полагалось читать особую молитву — йыназа намазы (йыназа намазы). Перед погребением у могилы вновь читалась молитва. Опускали покойника в могилу на руках или на полотенцах. Укладывали на спину или на правый бок так, чтобы лицо было обращено к кибле. По мусульманскому обычаю, в могилу никаких вещей не клали. Чтобы земля не попадала на погребённого, могильную нишу прикрывали досками или лубом.
После того как могила была засыпана, все усаживались вокруг могильного холмика и мулла прочитывал одну из сур Корана. Затем наступала раздача милостыни — хаер (хэйер). Копавшим могилу преподносили ценные подарки: полотенца, рубахи, вязаные носки или рукавицы. Дорогой подарок давали тому, кто рыл могильную нишу; про него говорили, что он "построил дом" для умершего.
На надмогильных камнях или деревянных столбах наносили тамгу рода; имя умершего, дату рождения и смерти; изречения из Корана. Надмогильные столбы были высотой 0,5—1,5 метра. В Зауралье верхняя часть столбов вырезалась иногда в форме человеческой головы. Надмогильные камни были высотой от 30 см до 2,5 метров. В лесных районах над могилой ставили сруб из нескольких венцов в виде "костровой" конструкции. В лесостепных, степных районах, а также в Зауралье могилы обкладывались по периметру камнями. На кладбищах и сейчас на некоторых могилах можно увидеть такие столбы, срубы и каменные обкладки.
Заключительным циклом похоронно-поминальной обрядности были поминки. Как и у других народов, у башкир поминки служили своеобразным способом общения с мёртвыми. В отличие от похорон, поминки не были строго регламентированы исламом. Согласно древним верованиям, умерший продолжал жить и после смерти. В эпосе "Куз-Курпяч", отражающем доисламскую эпоху, говорится, что у башкир на поминках было принято совершать те потехи, которые умерший любил в жизни. На поминки влиятельного при жизни человека собирались многолюдные йыйыны, устраивались праздничные развлечения, скачки, игры.
Поминки обязательно справлялись на 3-й, 7-й, 40-й день и через год. В приготовлении угощений главным было "создание сковородного запаха" (таба есе сыгарыу) — существовало поверье, что запах жареного, считавшегося пищей умерших, отгонял злых духов и помогал душе отвечать на вопросы допрашивающих его ангелов. Поминальная пища зависела как от благосостояния семьи, так и от местных традиций. Среди южных и юго-восточных башкир главными поминальными блюдами считались тонкие лепёшки из пшеничной муки и пшеничная каша на молоке.
Первые поминки устраивались на третий день. Приглашали всех, кто присутствовал на похоронах: муллу, родственников, соседей, которые приносили с собой гостинцы: чай, баурсак, блины и др. Мулла читал молитвы за упокой души умершего. Готовили бишбармак, суп-лапшу, балеш, кумыс. К чаю подавали сладости и мучные изделия: пироги с рисом, изюмом, урюком, смородиной или черёмухой, баурсак. Если не было мяса, варили пшённую или рисовую кашу, а также лепёшки. После угощения раздавали хаер: мулле — деньги, обмывавшим — платки, платья или отрезы (женщинам), рубашки (мужчинам). Копавшие могилу получали рубашки, полотенца, вязаные носки, варежки или деньги. На поминках, как и на похоронах, раздавали также мотки ниток: в первую очередь их получали те, кто охранял и обмывал умершего. Женщинам иногда давали нитки вместе с нагрудником, лоскутом ткани или коралловыми бусинками. Этот обряд является отголоском древнего поверья о переселении души умершего при помощи ниток, он был распространён также у многих народов Поволжья и Сибири, Средней Азии. Получение кусочков ткани на похоронах пожилого человека трактуется как обряд, "позволяющий стать преемником благодатных качеств почитаемого предка кратчайшим путём, т. е. путём причащения".
Вторые поминки устраивались на седьмой день. Как и во время первых поминок, мулла прочитывал молитву, подавалось угощение, присутствующим раздавали хаер. Приглашёнными были участники похорон и все родственники.
Главные поминки устраивались на 40-й день. Их разрешалось проводить и раньше назначенного срока. 40-й день считался самым важным и обязательным ритуалом поминального цикла. На эти поминки приглашали всю родню, говорили: "Нельзя кого-то из рода оставить неприглашённым". Считалось, что на 40-й день душа умершего покидала свой дом - до этого она каждый день скиталась поблизости. В Бардымском районе Пермской области в 1984 г. было записано поверье, что в течение этого срока душа умершего прилетала и садилась на крышу дома или окно. Сердца живых при этом словно пронзались сорока иголками; в течение сорока дней их по одной вытаскивали, постепенно боль стихала, горе притуплялось. В эпосе "Заятуляк и Хыухылу" героиня ждёт возлюбленного 40 дней, а на 41-й день, не дождавшись, умирает. В башкирском эпосе "Акхак-Кола" подробно описываются поминки 40-го дня: было зарезано 40 баранов, яловых кобылиц и 40 двугорбых верблюдов, приглашены муллы, которым подарили 40 мотков ниток. В течение 40 дней ежедневно читали молитвы, на 40-й день - заключительную. После молитвы мулле давали хаер, затем подавалось угощение. К поминкам обязательно забивали лошадь, тёлку или барана. В народе сохранилось выражение, что на этих поминках "гостей принимали как сватов". Состав поминальных блюд в целом был тот же. Заканчивались поминки раздачей хаер.
Завершался поминальный цикл годичными поминками. Обряд поминовения в этот день был аналогичен поминкам 40-го дня. Умерших родственников поминали также во время пятничных молитв. Считалось, что в четверг вечером души умерших наведываются домой. Им посвящали молитву.
Необходимость соблюдения поминальных обрядов отражена в башкирском фольклоре. Как трагические описываются случаи, когда родственники не могли устроить поминки по умершим родным.
В настоящее время содержание семейных обычаев изменилось, в них сократились архаические черты, увеличиваются социально-бытовые элементы, но их значение в жизни человека осталось прежним. Возрождаются многие мусульманские обряды, воспринимаемые часто как национальные башкирские. Из традиционных родинных обрядов ныне бытуют поздравления с новорождённым, обряд наречения имени, обрезание. В свадебной обрядности сохранились чтение никаха, выкуп невесты, показ источника воды и др. Погребальный ритуал изменился мало. В сельской местности часто на похоронах и свадьбе принимают участие все жители деревни.
Источник: Н.В. Бикбулатов, Р.М. Юсупов, С.Н. Шитова, Ф.Ф. Фатыхова «Башкиры. Этническая история и традиционная культура», Уфа, из-во «Научная энциклопедия», 2002
